Справка «МК»
Театр в Познани — крупный кукольный театр, там ставится по шесть премьер в сезон, причем в разных стилях. Один идет только для взрослых, остальные — для детей всех возрастов. Часто приглашаются иностранные режиссеры (Невилл Трантер, Цубамэ Кусуноки, Фабрицио Монтекки, Эрик Басс), и не потому, что в Польше нет своих (их достаточно); просто театру интересно знакомиться с новыми куклами (не только перчаточными или тростевыми), новыми средствами, новыми возможностями.
— Господин Вашкель, а как вы строите общение с юной аудиторией? Слышал, это нечто невероятное.
— О, это серьезная история. Подростков мучают вопросы раскола семьи, личного одиночества, проблемы, возникающие в группе, когда дети соперничают между собой… они живут всем этим. И мы говорим об этих вещах в качестве «третьего отделения», уже после спектакля. Конечно, иные бабушки-дедушки желали бы видеть «простой театр», только шоу, и ничего больше. Но у них на поводу идти нельзя, надо касаться и важных, потаенных вопросов. Молодежь в преобладающей массе хочет общаться с нами после того, как занавес закроется. Конечно, темы возникают на этих общениях самые разные — от того, «как стать актером», и до «почему я не могу найти общий язык с отцом». На такие встречи мы нередко приглашаем профессиональных психологов.
— То есть на спектакле все не заканчивается? Тему надо развивать?
— Конечно. Причем в разных форматах. Бывает, мы просто водим небольшие группки детей по театру, показываем наше закулисье, каких-то кукол делаем вместе — это больше напоминает мастер-классы. Мы психологически нащупываем дорогу, по которой можем вместе пойти. Не все дети остаются на «третье отделение»; бывает и так, что сама встреча идет натянуто, по-разному. Но мы стараемся познавать свою публику…
— В этом вы уникальны среди польских кукольных театров?
— Не сказал бы, что уникальны (это существует и в Польше, в Германии, в Италии), просто мы заинтересованы удержать молодых людей в наших стенах как можно дольше — и в мастерские их повести, и занятия предложить; для самых маленьких, от 3 лет, предлагаем теневые спектакли, после которых они сами учатся подобный театр разыгрывать. Идет серьезная педагогическая работа — продолжать диалог, диалог безумно интересный. Что до драматургии, мы имеем в штате замечательно талантливого драматурга: она пишет нам актуальные пьесы по заказу. То есть режиссер ей подкидывает идею, а она из нее выводит сюжет и сценарий.
— Если кукольный театр прибегает к таким формам, означает ли это, что семья, школа, церковь просто не справляются с детской проблематикой?
— Можно и так сказать. Потому что у всех этих, скажем так, институций немного иные задачи. В тех же школах — программа, которая верстается заранее. А жизнь-то уходит вперед! Театр более мобилен. И неудивительно, что в штате многих польских театров появляется такая профессия, как педагог. И его задача — отталкиваясь от каждого спектакля, придумать какую-то образовательную программу, чтобы немножко помочь школьным учителям, подсказать что-то родителям. В этом смысл нашей работы. Максимально озвучить все наболевшие проблемы. И там, где мы, артисты, сами не справляемся, — приглашаем специалистов. Это еще диктуется спецификой Польши, потому что у нас нет театров юного зрителя.
— Всегда ли вы находите понимание среди учителей?
— Нет. Иные возражают, что есть запретные темы, которые, по их мнению, трогать не надо, — например, тема смерти. Но, извините, ребенок видит, что его маленькая собачка умерла, что бабушка или дедушка ушли из жизни… он переживает, спрашивает у себя — что случилось? И не находит ответа… Почему мы не должны об этом говорить? Да надо говорить! Хотя это сложно. Конечно, когда мы впервые шли на подобные эксперименты, это воспринималось странно, иные спектакли в том же Белостоке приходилось снимать после 10–15 показов, учителя не водили на них классы. Но сейчас этот диалог вошел в норму. Я не говорю, что все наши работы — это успех-успех-успех, конечно, нет. Это же искусство… все очень неравномерно. Но каждый спектакль — эксперимент.
— Остается ли на сей день актуальным понятие разных кукольных школ, или всеобщая глобализация все смешала?
— Если я в течение одного сезона приглашаю итальянца, испанца, эстонца, украинца, японца, голландца, девушку из Южной Африки, и между ними будет всего один режиссер-поляк — о какой сугубо польской школе может идти речь? Зритель-то хочет видеть разный репертуар. Конечно, на уровне образования, кукольной выучки традиция может иметь значение. Но это ремесло. А дальше — кукольному артисту открыт весь мир. Он должен найти свою индивидуальность.
— Разные кукольные деятели нет-нет да и скажут, что своим искусством они хотят предложить ребенку альтернативу электронным гаджетам, от которых детей не оттащишь…
— Я не хочу предлагать никакой альтернативы. Надо идти в русле со временем. Компьютер, телефоны — это всего лишь средства, им не надо ничего противопоставлять. Эти медиатехнологии надо использовать, и никакой проблемы здесь не вижу. Недавно видел кукольный спектакль, где все действие происходит между двумя планшетами — актеры из одного экрана переходят в другой… и это прекрасно воспринимается. Другое дело, что существует проблема общения между молодыми людьми — им легче что-то сказать друг другу через мобильный, чем в глаза. Но это вопрос уже совершенно иного уровня: люди перестают понимать, как надо общаться вживую, — и это не проблема молодежи и стариков, традиции и актуальности. Это новые феномены, которые подкидывает нам время, и мы должны их познавать сообща.
Источник: mk.ru
