Завтра состоится важное событие, во многом определяющее, как именно мы все будем жать ближайшие четыре года. А может быть и все восемь, как пойдет. Конечно, формально, выборы президента США это безусловно их собственное внутреннее дело, но так как Америка пока еще мировой гегемон, ну или пытается на вершине мира удержаться, выбор ее элитами конкретного вида общей генеральной линии становится вопросом, важным и для всего остального мира тоже.
На первый взгляд, в том числе стараниями СМИ, картина нарисована всего двумя красками. Клинтон это ястребы, только и мечтающие что покорить весь мир. Если надо — военным, в том числе вооруженным (война далеко не всегда ведется только танками и пушками) путем. Ее главный враг — Россия, которая американцам преподносится в виде страшного Мордора, в котором правит тиран — Темнейший. Словом, она нам однозначно враг и будет лучше, если в Овальный кабинет засядет миляга Трамп. Этот — весь в белом. Обещает вывести Америку и из TTIP, и из НАТО, и из всяких там везде ведущихся войн. И даже в два счета успешно «договориться» с Путиным. Так что выбор однозначен. Вроде как.
Вот только реальность, как водится, сильно сложнее и куда менее однозначна, чем ее пытаются представить по телевизору. За президентский пост в Америке сейчас дерутся не просто две политические партии, и даже не два олигархических клана, имеющего своих приверженцев как среди республиканцев, так и среди демократов, в США столкнулись два очень между собой разных мировоззрения, две культуры, два принципиально расходящихся видения окружающего мира. Если очень условно, уместно сказать, что началась война между деревней и городом.
Хотя выбранное деление достаточно условно и к традиционному его смыслу имеет весьма опосредованное отношение, на уровне базовых понятий происходит точно то же самое, что уже не раз случалось в прошлом. Кстати, всплеск фашизма в начале ХХ века тоже являлся результатом этого процесса. С той лишь разницей, что тогда городу противостояла именно деревня буквально, в то время как сейчас дело обстоит сложнее.
Эта сложность кое где уже привела комментаторов к стремлению трактовать нынешнюю предвыборную компанию в США как новую классовую войну, в которой Трамп, типа, за рабочий класс, так как он для истеблишмента совершенно не системный кандидат, а Клинтон — из буржуев, потому однозначно за буржуев. Так вот, сейчас сказанное совершенно далеко от реальности.
Нынешнюю предвыборную компанию даже в самой Америке уже называют не просто самой грязной за всю историю страны, но еще и самой жестокой и непримиримой, ведущейся так, словно выражение «aut vincere aut mori» там стало пониматься предельно буквально. Проигравший не только уступит в гонке, но и в прямом смысле уйдет из жизни. А все потому, что в системном смысле оно именно так и есть.
Трамп представляет условную деревню. Нет, не что-то такое, замшелое, отсталое, сопротивляющееся цивилизации. В поддерживающем его клане горожан не меньше, чем жителей глубинки, и кроме реднеков, там хватает представителей корпораций, зарабатывающих на строительстве, на промышленном производстве и передовых технологиях. И Трамп это совсем не новый Ульянов, а вполне обычный для Америки олигарх с весьма и весьма существенным состоянием. Почему тогда деревня? Потому что интересы его клана лежат прежде всего внутри границ страны. В то время как любой город сегодня ассоциируется в первую очередь с космополитичным мегаполисом, вроде Нью-Йорка, Сингапура, Лондона или Москвы, живущим и зарабатывающим вне границ стран и континентов.
Строго говоря, деревня с городом находилась в терках всегда. Прежде всего на уровне базовых понятий. В деревне, в маленьких городках и поселках все друг у друга на виду, все не только друг от друга зависят, но еще и отчетливо эту связь ощущают. Действующие порядки и правила просты, последовательны, логичны и, что называется, с человеческим лицом. Даже когда они касаются компетенции местного шерифа или судьи. Да и судят там, если что, не просто абстрактные присяжные, а люди, которые друг друга знают, которые живут по соседству, которые вместе отмечают праздники и похороны. Город же бездушен, его граждане, в смысле общества, атомизированы и обезличены. Город вечно придумывал всякие каверзы для обмана простого человека. Все эти фьючерсы, деривативы, боны с бондами, неизвестно где и кем произведенное молоко, которое не киснет месяц и масло из всякой химической бурды.
Правда, именно город обеспечивал деревню промышленными товарами и всеми полезными инновациями, так что, кроме терок, стороны еще и критично зависели друг от друга. Потому на протяжении веков деревня и город продолжали существовать строго внутри национальных границ. От того, что в деревне, что в городе, немцы оставались немцами, французы — французами, а американцев нельзя было спутать с британцами, хотя формально они и говорили на одном языке.
Так было до начала 80х, точнее, до февраля 1972 года, когда президент Никсон встретился с Мао Дзэдуном и «открыл Китай для американского бизнеса». О том, как корпорации побежали переносить производство в Поднебесную, знают все, а вот о том, чем это обернулось для американской «деревни», догадываются немногие. Все дело в прибыли, точнее, в ее последующем использовании.
В доглобалистские времена являлось не особо важным, кто в стране богатеет, а кто разоряется. Нет, в чисто личном плане разорение безусловно оказывалось трагедией, но в общем, извлеченная капиталом прибыль из страны никуда не уходила. Она оседала в новых виллах, в росте парка автомобилей, в росте потребления, а также в улучшении, так сказать, общей среды обитания, т.е. в новых дорогах, мостах, госпиталях, университетах, библиотеках и грантах на исследования. И даже инвестирование в иностранные активы, где бы территориально они ни находились, вело, с одной стороны, к наращиванию общей промышленной базы в дополнение к существовавшим в стране заводам и фабрикам, а с другой обеспечивало приток в страну дополнительной прибыли, тоже оседавшей только внутри национальных границ. В конечном итоге даже периодические кризисы легко купировались появлением новых рабочих мест в других отраслях, но на тех же территориях.
Сделка с Китаем изменила все. Она случилась как раз тогда, когда сформировалась банковская система, позволявшая легко перебрасывать деньги из любой точки мира в любую точку мира буквально за считанные дни, а то и часы. А также когда резко выросшие в масштабах корпорации уже практически исчерпали емкость внутренних рынков. Экономическая экспансия США в Китай пошла не в дополнение, а уже непосредственно вместо производства внутри Америки. Открытие завода в Китае, (потом в Сингапуре, в Малайзии, на Тайване) означало сворачивание аналогичных предприятий в самих США. Переход на дешевую рабочую силу снижал издержки и наращивал прибыль, а проблемы уволенных простых американцев ставшие транснациональными корпорации уже не волновали. Город традиционно мало переживает о судьбе конкретного отдельного человека. Если что, его легко заменить другим, в очередях толпятся десятки тысяч желающих занять освободившееся место. Произведенное в Китае можно было продавать дешевле, получая при этом больше прибыли.
Естественно, город это не только территория, город формирует свое мироощущение, свой понятийный механизм, свою систему ценностей. И еще он создает свое сообщество людей, живущих по городским правилам. Людей, полагающих вполне естественным менять не просто работу в компаниях, но даже страны проживания, людей, воспринимающих всю планету как нечто большое и общее, где государственные границы и местные нормы являются чистой условностью, людей — космополитов.
И все бы ничего, но попытка подняться в глобализм кардинально изменила роль и место банков, превратив их из обычных кошельков для хранения денег и оплаты счетов в центы концентрации прибыли. Т.е. корпорация деньги зарабатывает в одной стране, числится в другой, налоги платит в третьей, а деньги хранит там, где суммарные издержки оказываются меньше всего. В результате из национальных границ, из той условной деревни, ушли не только рабочие места, но и деньги прибылей, их создающие.
Некоторое время система удерживалась от распада за счет роста фондовых бирж. Рост числа корпораций и их размера создавал условия для массового вовлечения американцев в биржевые спекуляции. От тех, кто прямо торговал бумагами, до тех, кто просто вкладывался в пенсионный фонд и как бы лично сам ничем не торговал, но спокойно забирал себе прибыль, создаваемую на таких спекуляциях управляющими фонда. В общем, какая-то часть денег назад в страну по началу возвращалась, но постепенно, по мере роста индексов, доходность вложений в акции начала катастрофически падать, и в конечном счете вообще ушла за грань здравого смысла. По сравнению с нынешней биржевой ценой размер дивидендов по ценным бумагам уже не тянет даже на сдачу. А желающих купить их еще дороже с каждым днем находится все меньше.
Вот таким вот образом в США к настоящему моменту сложились как бы две очень разные Америки. Одна — городская, космополитичная, глобалистская, транснационально корпоративная. Она вынуждена лезть в войны за рубежом просто потому, что без этого нельзя сохранить гегемонию, без которой невозможно продолжать высасывать прибыль из подконтрольных территорий. Правда, в своем космополитизме она и сами США уже рассматривает как просто территорию для извлечения прибыли. Во всяком случае если судить по тому варварству, которое с американской землей творят добытчики сланцевых углеводородов. Или другой пример взять. Изменения в правилах ведения бизнеса в ЮВА, прежде всего в Китае, больше не обеспечивают былой доходности, но и вернуть производства назад в Штаты уже не так просто. Американцы не станут трудиться за миску риса. Что делать? Все роботизировать! И плевать, что это означает сохранение безработицы. Главное — прибыль. Которая… уходит в оффшоры, т.е. не оседает внутри США. Это значит не только что нет рабочих мест для самих работников, это значит, что начинаются серьезные проблемы у всех внутренних бизнесов страны, даже очень больших. Если нет денег, то никто не покупает новые дома, а значит незачем их строить. Нет строительства, пропадает нужда в отделочных материалах и рабочем инструменте. И так далее и тому подобное.
Иными словами, противостояние между деревней и городом это не просто трения между реднеками и космополитами, между традиционными семейными ценностями и вакханалией абсолютной свободы, это прямой конфликт двух принципиально различающихся мироустройств, в рамках которых решение одних и тех же проблем подразумевает выбор совершенно различных путей и способов.
К примеру, Трамп обещает сократить участие США в НАТО и вообще в зарубежных военных операциях, а высвободившиеся деньги направить на социальные программы внутри страны. Это значит, что у американцев появятся новые рабочие места, вырастут зарплаты, тем самым они создадут рынок для местных строительных и торговых сетей и прочих внутриамериканских бизнесов. В том числе — крупных. Потому все они за Трампа. Но в то же время это означает снижение потребности в вооружениях… что совсем серпом по фаберже военно-промышленному комплексу. Совершенно естественно, что последние горой стоят за Клинтон.
Только строителями и производителями танков дело не ограничивается. Глубоких принципиальных трещин в понятийном фундаменте накопилось великое множество. Совершенно очевидно, что система, ассоциирующаяся в первую очередь с государством, какого-либо взаимоприемлемого их решения найти не в состоянии. Все предлагаемые компромиссы настолько очевидно плохи, что вопрос на самом деле встал ребром: кто кого, деревня — город или город — деревню!
Причем, лично нам, России, разница от итогов завтрашних выборов в США, существенна лишь сугубо сиюминутно-тактически. Если в Белый дом попадет тетушка Хиллари, то США в ближайшие пару лет попытаются нас еще как-нибудь активно нагнуть везде, куда смогут дотянуться. Например, с обоими газовыми потоками или с Сирией. Противодействие потребует усилий, нервов, денег и времени. В случае Трампа нынешнее давление может слегка ослабнуть. Могут даже санкции отменить. Но нам от их отмены уже довольно сильно «фиолетово». В то время как перетряска матрасов в американском доме неизбежно вызовет необходимость заново перезаключать множество действующих договоренностей и создавать новые механизмы работы, в замен отмененных. Что тоже стоит дорого и требует усилий.
Важно, однако, другое. Кто бы завтра за океаном ни победил, это не разрешит главную их там проблему противостояния деревни и города. Две столь категорично разные культуры внутри одних территориальных границ мирно сосуществовать уже не могут. Потому что решение любого спорного вопроса для них окончательно стало игрой строго с нулевой суммой, когда победа одного достижима только за счет поражения другого. А значит дело там неумолимо катится к гражданской войне. Вопрос лишь в том, когда именно там открыто заговорят ружья.
Автор: Александр Запольскис
Источник: cont.ws
