В 1986 году во время телемоста Ленинград-Бостон весь мир узнал, что в СССР секса нет. Вырванная из контекста фраза советской участницы сразу стала крылатой, а тема высказывания – мифологической. Мы обратились к электронному корпусу личных дневников ХХ века
Четверть века без СССРВ этом году был принят новый кодекс о браке и семье, который разрешал разводы, давал равные права мужчинам и женщинам в браке, а также их внебрачным детям. Прекратилось преследование за однополые отношения. Революционерка Александра Коллонтай проводила радикальную политику женской сексуальности, направленную на абсолютную свободу от брака, который, по ее мнению, только закрепощал большевичек. Советский Союз стал одной из первых стран, разрешивших аборты. «Эти годы многие историки считают радикально либеральными», — говорит историк сексуальности, профессор ВШЭ Марианна Муравьева.
В 1924 году революционный пролетариат получил свои «двенадцать половых заповедей». Этот кодекс был своеобразным ответом на «теорию стакана воды», которая низводила отношение к любви до примитивного уровня. Но дискуссии на тему «половых чувств» продолжались. Как пишет Никита Окунев, служащий пароходства:
«В Политехническом музее (даже под председательством бывшего попа Сергея Калиновского) состоялась дискуссия-диспут на тему «Религия, наука и революция». Профессор М.А. Рейснер старался доказать, что в основе всех религий, когда-либо существовавших и существующих, лежит половое чувство… Репортер отмечает, что эти слова аудитория наградила «громом рукоплесканий»».
Предрассудки обсуждали не только на политических диспутах, но и на кухне. Так, Ольга Бессарабова от 2 января 1925 года рассказывает в своем дневнике: «Некрасивая и немолодая женщина с невероятными запасами темперамента и юдофобства, жена двадцатидвухлетнего мужа, коммунистка, «но между прочим и хиромантка, и гадалка» пылко вдруг сказала: «Лопни мои глаза, чтобы я поверила, чтобы девица, дожившая до 25 лет, не жила бы с мужчиной. Это вранье или какой-нибудь урод безносый»».
Семья – оплот государства
Со смертью Ленина либерализм закончился. Представления о равенстве полов и сексуальности у более консервативно настроенных большевиков было другим: Сталин поддерживал теорию о том, что семья – оплот государства. Новой власти нужны были новые люди, отмечает Марианна Муравьева. Женщинам начинают давать оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком, в детских садах создают молочные кухни. Но вместе с тем усложняется процедура развода, мужской гомосексуализм становится уголовной статьей.
В 1933 году запрещается аборт. Михаил Пришвин, записывая новость в своем дневнике, сетует: «И половую жизнь скоро тоже загонят в твердые берега. Не приходится вздыхать о «свободе»». Спустя два года писатель обыденно интересуется:
«Сколько в день абортов в Москве и куда девают мясо? (Павловна: ведрами свиньям.) Любовь — ценою рода».
Смертность от искусственного аборта и его последствий резко возросла: если в 1935 году в городах России (по сельской местности такая статистика не велась) был зафиксирован 451 случай смерти от этой причины, то в 1936-м — уже 910 случаев. Количество летальных случаев росло неуклонно до 1940 года, достигнув в городах более 2 тысяч – умирала каждая вторая женщина, отмечает исследователь Виктория Сакевич.
«Война разрушила нормальные связи»
Про половые заповеди уже никто не спорил. В дневниках за эти годы почти нет упоминаний о какой бы то ни было интимной теме. Пятнадцатилетний сын Марины Цветаевой Георгий Эфрон пишет в 1941 году:
«Самое смешное заключается в том, что люди, хотя и говорят о «любви», делают вид, что игнорируют сексуальную жизнь; они о ней не говорят, хотя очень много о ней думают… Конечно, главный вопрос в 15-16 лет — это половой вопрос. Это все-таки чрезвычайно комично, что моя мать — культурная женщина, поэт и т.п. — думает, что не стоит мальчику говорить о «таких вещах»».
Спустя три года Георгий Эфрон погибнет в одном из боев под Оршей. Война становится еще одним ударом по здоровым сексуальным отношениям, отмечает в своем дневнике за 1944 год Георгий Князев, историк, архивист, свидетель блокады Ленинграда:
«Война нарушила, точнее, совершенно разрушила нормальные половые связи миллионов мужчин и женщин. Как удовлетворяют свою страсть многие сотни тысяч здоровых молодых мужчин — я не знаю. Этот вопрос один из самых страшных, и последствия его очень могут быть тяжелыми».
В том же году литературовед и филолог Анатолий Батюто так описывает свои отношения с девушкой в своих записях: «Я хотел взять ее. Она воспротивилась, рассердившись. Я знал, что ничего не выйдет, т. к. маленький перерыв вернул ей самообладание, не до конца, впрочем, потерянное. Получилось грубо, и грубость пахла отчужденностью».
«Мода заниматься сексом»
В 1955 году аборты отменили. Все это было на фоне отсутствия сексуального просвещения, отмечает Марианна Муравьева: «В лучшем случае девочки узнавали про критические дни от мамы». Слово «секс» еще не вошло в обиход: единственное упоминание понятия именно в этой форме в 50-е в дневниковой записи принадлежит актеру Николаю Мордвинову, который в 1956 году описывает впечатления от американской оперы Порги и Бесс:
«Искусство большое: они музыкальны, легко поют, двигаются, танцуют, хорошо играют, но все это направлено на одно — секс, и это дается такими обнаженными средствами, что порою просто неприятно смотреть».
Другими наблюдениями – из лагерной жизни – годом позже делится Цви-Герш Прейгерзон, ученый, специалист по обогащению угля, осужденный в 1949 году на десять лет как участник «антисоветской группы»:
«Вообще женщины больше страдали от отсутствия полового общения, чем мужчины. Среди них были больше распространены всякие отклонения и различные приемы для получения сексуального удовлетворения».
Судя по дневниковым записям, слово «секс» входит в обиход только с конца 60-х. Оно по-прежнему имеет негативную коннотацию: так, например, в 1967 году физик-ядерщик Николай Работнов, приехавший в Данию к друзьям, неодобрительно высказывается о западном образе жизни: «Хозяйка им надоела до смерти. Прячет от них телефон. Терроризирует с утюгом. А кроме того она теперь завела моду заниматься сексом со своим Клаусом в ванной целыми днями, а ванная у них совмещённая с туалетом, лишая бедную чету Курепиных элементарных удобств».
Целомудренный подход к разговорам на интимные темы, однако, не всегда являлся синонимом аскетичного образа жизни. Вот что пишет школьник, в будущем журналист, Георгий Елин в своем дневнике от 1966 года:
«Вчера тупица Шевченко, схлопотавшая сразу две «двойки», тотчас после уроков внезапно родила мальчика. Мы-то думали, ну толстая и толстая, а оказалось, что она была на сносях. И оказалось, что я вообще не наблюдательный — у нас в классе еще и Бачурина на седьмом месяце! А как же наше половое воспитание?».
Два года спустя литератор Юлия Нельская-Сидур рассказывает о знакомстве с западной литературой на эту тему: «Очень смешная книжка. Самиздат с английского. Там, например, есть такие слова: «Удовлетворенная женщина издает звуки о-о-о-ох». Дима сказал: «Ох уж эти англосексы»».
Источник: ria.ru
