Возможна ли революция в России на фоне ухудшения экономической ситуации?
Николай Стариков ответил на вопрос о возможности новой революции в России на фоне ухудшения экономической ситуации в стране, о росте популярности в последние годы Сталина, а также о том, что нашей стране может пригодиться в опыте советской индустриализации
Вопрос:
Американский психолог Дэвис в свое время пришел к интересному выводу: пока люди живут стабильно плохо (с точки зрения внешнего наблюдателя, а не по самоощущениям), вероятность взрывов в обществе минимальна. И, соответственно, наоборот. Насколько такая точка зрения, на Ваш взгляд, применима к современной ситуации в России и как Вы оцениваете вероятность социального взрыва в условиях экономического кризиса?
Николай Стариков:
Такая точка зрения и применима, и не применима к тому, что происходит в России. Говорить, что в нашей стране все живут стабильно плохо, это значит кривить душой – такого нет. Говорить, что у нас не происходит ухудшение условий жизни, точно также будет неправдой.
Здесь хотелось бы отметить несколько фактов. Во-первых, нет прямой зависимости между ухудшением условий жизни людей и ростом их недовольства, которое перерастает в какую-то деструктивную активность: мятеж, попытку сместить власть, революцию и так далее. Яркий пример – Ленинград. Во время блокады там люди умирали с голода, но никаких протестов там не было. Хотя, казалось бы, у людей были все основания для этого: люди не только сами умирали, умирали и их дети, и их родители. Им выдавали 125 грамм хлеба – крохотный кусочек.
И для сравнения берем тот же Санкт-Петербург образца 1917 года: хлеб есть, еда есть, карточек – нет, война с Германией есть. И происходит революция, которую историки нам объясняют ухудшением жизни людей. Такого же не может быть: люди умирают от голода, но не протестуют; и, наоборот, вообще не голодают, но начинаются протесты.
Важный фактор, о которым историки не любят упоминать, но который всегда нужно принимать во внимание, — это внешнее воздействие. Человек склонен избегать острых ситуаций. Ему устраивать какой-то мятеж, переворот, да еще и во время войны просто не нужно. Значит, кто-то должен его подтолкнуть к этому.
Для этого существуют так называемые профессиональные революционеры или, как их называют сейчас, оппозиция. Это люди, которые внутри России получают деньги от других государств и обслуживают их интересы внутри нашей страны. Их задача – вывести людей и постараться обострить ситуацию.
Как это делают? Да рецепт всегда одинаковы: в 1917 году, в феврале, это была стрельба в жандармов, полицейских, казаков; в сегодняшней ситуации на Ближнем Востоке – это неизвестные снайперы, которые начинают расстреливать людей.
Да вспомните Майдан в Киеве. Там было противостояние, но почти никого не убивали. И вдруг началась стрельбы снайперов. С одной стороны, по протестующим и вообще по прохожим, по Скорой помощи, по врачам. С другой стороны, по сторонникам Майдана. Это были провокаторы, которые должны были разжечь страсти и привести к кровопролитию, перевести ситуацию на иной уровень.
Примерно то же самое происходило во времена 1917 года. Вспомним хотя бы 1993 год в нашей столице. Крыша американского посольства, снайперы, стрельба и по военнослужащим, и по прохожим москвичам. Все это делается для того, чтобы подтолкнуть к кровавому развитию событий.
Поэтому для государства опасно не ухудшение жизни как таковое, а вот эти специально обученные силы, которые, играя на ухудшении жизни, ведут деструктивную политику и стараются вывести людей на улицы, столкнуть их с государством, сыграть на их эмоциях, обязательно пролить кровь и осуществить тот государственный переворот, который враги России, хоть и смогли осуществить, но по большей части это у них не получалось. Сценарий всегда один и тот же, просто не дайте эмоциям затмить ваш разум.
Не революционным путем нужно перестраивать нашу страну. Мы уже пытались это сделать. Но, к сожалению, огромное количество крови пролилось.
Вопрос:
Согласно последним социологическим опросам, более половины россиян положительно оценивают роль Сталина в истории страны, причем рейтинг его поддержки в 2015 году достиг максимальной отметки за все годы замеров. С чем это может быть связано? Влияет ли на рост поддержки экономические сложности, либо причину этого скорее стоит связывать с ростом национального самосознания?
Николай Стариков:
Феномен большой популярности Сталина в нашем народе, на самом деле, уникален. Десталинизация как началась в 1953 году после доклада Хрущева, так и до сих пор не прекратилась – она просто велась с разной активностью. И на этом фоне Сталин действительно популярен. Почему?
Потому что наш народ с течением времени стал больше понимать ту ситуацию, в которой действовал Сталин. Во-вторых, народ понимал его методы. Например, сегодня наш народ, думаю, с этим почти каждый согласится, чувствует приближение дыхания войны. Не мы ее организовываем, не нам она нужна. Но точно такая же ситуация была перед ВОВ: дыхание войны приближалось к нашим границам.
И в этой ситуации действия Сталина становятся более понятными. Нам ведь всегда говорили, что практически все, кого осудили в период его управления страной, — это невинные жертвы. В том числе кого-то обвинял за то, что они являются украинскими националистами.
Было такое? Было. Сегодня мы с вами видим на Украине, что бывает, если эти политические силы приходят к власти. Они поддерживаются Западом, они осуществляют государственный переворот и немедленно заливают страну кровью.
При Сталине это было невозможно. Потому что с буржуазным национализмом, как это тогда называлось, очень строго боролись. И те, кто жили в советский период, прекрасно помнят времена, когда мы даже не знали какой кто национальности. Какая разница, ведь мы все граждане СССР.
Фундамент этого заложил Сталин, потому что если тогда этих буржуазных националистов не изымали из обращения, они бы нанесли колоссальный вред. И точно так же при Сталине, например, карали за коррупцию, за предательство, за любую антигосударственную деятельность вне зависимости от занимаемой должности.
Что это такое? Это социальная справедливость. Сегодня люди чувствуют, что многие высокопоставленные чиновники пытаются скрываться за своим положением как за каменной стеной. При Сталине это было невозможно.
Поэтому нельзя говорить, что все тогда были виноваты, нельзя говорить, что все были невиновны. Это был сложный период истории. Две войны, два восстановления: обратите внимание, что карточки мы отменили раньше, чем в Великобритании. Ну, невозможно отменить их, если у тебя полностью разрушено хозяйство и оно у тебя неэффективно. Это, наоборот, Хрущев, пришедший на смену Сталину, стал закупать за рубежом зерно, а продовольственные карточки в некоторых регионах страны появились уже при Брежневе. Но при Сталине такое было только в период войны.
Сталин лучше понимается сегодня на фоне тех международных событий, которые происходят в мире.
Вопрос:
В последнее время среди россиян растет запрос на новую индустриализацию. Какие уроки советского опыта индустриализации может взять на вооружение современное российское руководство?
Николай Стариков:
Когда мы говорим об индустриализации, первое, что мы должны делать – это называть вещи своими именами. А именно «индустриализация», а не «модернизация», как говорят сегодня. Потому что модернизация – это улучшение имеющегося.
У нас же сегодня задача другая – вновь построить целую новую промышленность. Наступает новый промышленный уклад. Наша старая промышленность устарела, нам нужно переходить на новый уровень.
Теперь давайте поговорим об опыте советской индустриализации. Это опыт важный, опыт нужно, но в то же время и опыт болезненный. Что из этого мы можем взять сегодня?
Понимание, что никакая индустриализация без договоренностей с Западом невозможна. Почему? Если вы отстали в технологиях, вы откуда-то эти технологии должны получить. И в международной обстановке, когда все друг с другом конкурируют, технологии никто не хочет передавать. Значит, вы должны с носителем технологий договориться. Это может быть в сегодняшней ситуации Китай, хотя он и в деле создания собственных технологий так высоко еще не продвинулся.
А так ситуация похожа на то, что было в 1920-е годы. Запад – носитель технологий, значит, нам нужно договариваться с Западом. Это делал в свое время Петр I. При этом, договариваясь, необходимо находить какие-то компромиссы.
Получив эти технологии, параллельно с этим нужно воспитывать своих ученых, нужно думать о том, как развивать промышленность. И поэтому через 10 лет после начала индустриализации у нас появились собственные конструкторы, у нас появились свои самолеты и танки, у нас появилась своя промышленная продукция не то, что не хуже западной, но даже лучше.
Нам нужен фундамент, нужно то, от чего мы можем оттолкнуться. Поэтому обязательно нужны договоренности и поиск компромисса с Западом как одно из обязательных условий индустриализации.
Дальше. Нам необходимо понимание своих собственных интересов. Мы должны строить ту промышленность, которая нужна России, а не мировому правительству. Это тоже важно.
Ну, и третье, что хочется сказать: индустриализация не может производиться без руководящей роли государства. Разговоры о том, что эффективные частные собственники смогут построить нам другую промышленность, при все уважении к этим собственникам, не имеют никакой почвы под ногами. Только государство способно развить серьезную деятельность и осуществить строительство многих предприятий.
Роль государства в деле изменения экономики в нужную нам сторону должна только возрастать. Это не говорит об отмене частной собственности или умалении заслуг тех, кто чего-то добился в бизнесе. Но мы должны понимать, что новый «Норильский никель» нам сегодня никакой олигарх не построит по многим причинам.
Поэтому договоренности с Западом, роль государства и понимание наших интересов – вот, что можно извлечь из опыта предыдущей индустриализации.
Источник: www.iarex.ru
